Статья Степана Липина: Молодая сибирская графика (в дискуссионном порядке) была опубликована в журнале «Сибирские огни», 1928, №1, с. 244-246. Автор пишет о работах Александра Заковряшина и Виктора Уфимцева. Приведены иллюстрации.
Молодая сибирская графика (текст статьи)
В порывах мучительных бьётся мысль художника самоучки.
Огромный труд, которого никто не видит.
В тесной комнатушке, при керосиновой лампе, шагает он день за днём, открывая Америки, может быть, смешные и наивные, но вместе с этими Америками, растут в его голове задачи.
Напряжённо, от одной вещи к другой, постигает он искусство владеть резцом, кистью, карандашом. В голове у него огромное количество тем. Но бывают такие, которые не даются. И резец их не берёт, и карандаш не берёт, и знания скопленные не помогают. Снова долгие, порой бесплодные годы мысли, работы.
Выношенное чадо — вещь — робко выглядывает на свет, на круг, глаза крупными глотками глотают любопытные, небрежные, чужие взгляды.
Показанная вещь становится противной, ненужной. Закрыть её, растоптать, уничтожить, переделать всё, что угодно, только не видеть её проколотой взглядами, а иногда и равнодушным зевком.
Самоучка всегда с папкой. И в папке его всегда ворох работ, которые показывает он всякому, кто, по его мнению, смыслит в искусстве. Это его школа. На беглых взглядах, брошенных замечаниях строит он дальнейшую работу.
Александр Заковряшин — художник-самоучка. Он режет на линолеуме, рисует пером и кистью. В основе его искусства, кроме бурной композиции, своеобразный острый подход в восприятии и выражении.
Искусствовед назвал бы его искусство Экспрессионизмом.
При всём этом в голове у него и в руке, которая держит штихель, твёрдое желание указать на жизнь, протиснуть сквозь стремительную индивидуальность пейзажи и жанровые сцены, вскрыть действительность, показать незамеченную в сутолоке деталь. Его вещи, линогравюры, которые печатаются в этом номере, говорят о больших шагах, которые делает художник в смысле своего художественного роста.
В его работах, начиная с круговых футуристических рисунков, монтажей, где художник работал исключительно пером, до линогравюры «Портной», замечается стремление сделать под кого-то, а поэтому вещи, которые фигурировали на I Всесибирской выставке, определенно отдают провинциализмом, перепеванием того, что давно уже было спето в художественных центрах. После выставки в работах А. Заковряшина поворот, прежде всего, к определенному материалу, а также и к более серьёзному использованию тех возможностей, которые дают такой материал, как гравюра на линолеуме.
Первая работа этого периода «Лето», её нужно отметить, как начало серьезного знакомства с материалом.
Рука с резцом ещё не отвыкла от пера, кисти, заботливо дробит плоскости, путаясь в белом пятне и линии, давая волю пейзажной настроенности, хватаясь в тоже время за язык материала. Интересны, радуют взгляд, открывают ласковые и глубокие ноты линолеума вещи «Карусель», «Кладбище», «Поленница дров». Пусть в них художник кроет белым, пусть это наивная музыка, но это настоящая музыка. Композиция, в которой эффект достигнут равномерной игрой белых линий по всему листу, говорит о принужденной, вполне самостоятельной постановке множества интересных формальных задач в линогравюре.
Тон, смешение плоскостей и пространственной трактовки листа, одновременное применение живописных и графических принципов — всё это, может быть, не ново, но в данном случае имеет большую значимость. Художник через это проходит, это переваривает, это его шаги к овладеванию способами и приёмами мастерства.
«Арьян гонят» вещь графично-зрелая, но ей приходится ставить в упрёк композиционную выхваченность. И затем всё-таки трактовка этнографического материала цивилизованными манерами походит более на модный фокстрот, чем на целый и обаятельный примитив. Совершенно новой, неиспробованной свежестью веет от вещей «Столовая», «Китаец» и «Милиционер».
По-новому художник подошёл к листу, сознательнее определяя место для чёрного и белого. Самое ценное в них это, пожалуй, острота выражения реалистических моментов, — путь, который даст возможность художнику овладеть и формой и содержанием.
В противоположность Заковряшину, линогравюры Виктора Уфимцева бедны тематикой, Спокойный, уравновешенный созерцатель, — живописец, мысль которого щупает пятнами внешние облики Туркестана, его обитателей, ищет в арыках, карагачах, гаимах, гайханах, экзотики, которая, видимо волнует художника. Нужно ли искать экзотику?
По моему, не нужно.
Мы очень здоровы и для возбуждения нашего аппетита не нужно экзотических блюд. Но, как графические вещи, формально линогравюры В. Уфимцева, безусловно имеют большой интерес.
Уфимцев отбрасывает в сторону шлифовку деталей, обращая внимание на основное — сделать хорошую композицию, которая брала бы не деталью, не закругленностью или остротой линии, а основным построением пятен и благодаря этому его примитива приобретает цельность и выразительность.
Сибирская графика в пелёнках. Особенность её положения в том, что она сама и пелёнки моет. Но от этого ей вреда нет. От этого она растет крепкой и здоровой. И вырастет без образованных теплушек, бонн, нянек, неизбалованная, выйдет хорошей работницей в общий круг культурной стройки.
Иллюстрации работ А. Заковряшина и В. Уфимцева
