Статья о творчестве художника Ренато Гуттузо по случаю выставки в Новосибирске в 1962 году. Автор: Илья Фоняков. Источник: Журнал «Сибирские огни», 1962, № 4, с. 157-160.
Текст структурирован. Добавлены иллюстрации работ.
Содержание
Товарищ Гуттузо. Выставка в Новосибирске
Отзывы о выставке
«Картины Ренато Гуттузо — образцы подлинного реализма. Они хорошо смотрятся и глубоко воспринимаются даже людьми, мало сведущими в живописи…»
«Мы восхищены картинами Ренато Гуттузо. Посмотрев эти картины, мы очень многое узнали о жизни Италии, её трудового народа. Бесконечно рады, что получили возможность познакомиться с творчеством замечательного художника у нас, в Новосибирске…»
«Вероятно, в каких-то случаях можно не соглашаться с манерой письма, но главное, что эти картины заставляют думать…»
«Сердечное спасибо коммунисту Гуттузо — новатору и мастеру искусства жгучей правды, прославляющего и возвеличивающего простого человека Земли…»
«Большого творческого успеха, товарищ Гуттузо!..»
Эти краткие выдержки заимствованы из объёмистой книги отзывов, лежавшей на столике в одном из залов Новосибирской картинной галереи. Под ними стоят подписи школьников и студентов, инженеров и рабочих, геологов и строителей, художников и литераторов. Ни одна запись в отдельности не претендует, конечно, на то, чтобы стать развернутой рецензией. Но в целом «коллективная рецензия» новосибирцев получилась весьма убедительной. Она свидетельствует, что выставка работ талантливейшего представителя прогрессивного зарубежного искусства, члена Центрального Комитета Коммунистической партии Италии, члена Всемирного Совета мира и комитета по международным Ленинским премиям Ренато Гуттузо стала действительно событием в культурной жизни Сибири.
В «коллективной рецензии» сказано самое главное, что можно сказать о творчестве Гуттузо. Подчеркнута бесспорная принадлежность художника к славной школе реалистического искусства. Отмечена его горячая любовь к родной Италии, к её трудовому люду. И найдено лучшее слово, в котором, как в фокусе, суммируется всё это — и ещё многое: товарищ Гуттузо! Да, он наш товарищ, ибо этим словом, которое, как поётся в песне, «нам дороже всех красивых слов», называют друг друга коммунисты всей планеты. Он наш товарищ — ибо, в числе других экспонатов, под стеклом одной из витрин лежит оригинал членского билета итальянской компартии, оформленный Гуттузо. Он наш товарищ по борьбе и надежде, по любви и ненависти.
О творчестве художника Ренато Гуттузо: герои картин
Живописи Гуттузо чужда красивость. Красота его полотен — это красота правды. Правды и верности. На выставке в Новосибирске были представлены произведения, созданные в разные годы.
Менялись живописные приёмы, но неизменной оставалась верность художника своему любимому герою — тому, кто носит иногда собирательное имя «Рокко», а чаще называется просто: «Рабочий», «Человек». Когда говоришь о творчестве Гуттузо, эти слова звучат, как синонимы…
Вот он, этот любимый герой художника, ещё молодой, с крупным энергичным лицом борца, читает, сурово сдвинув брови, только что купленную газету. Наверное, это его, рабочая газета, прославленная «Унита», потому что парень читает сосредоточенно и жадно, так, как читают только о самом важном. Читает также самозабвенно, как его товарищ на другой картине, присев за столом, ест простецкое народное кушанье — спагетти («Человек, который ест спагетти»)…
А вот он — пожилой, многое переживший и испытавший, и все-таки он же! — неторопливо пересекает городскую площадь («Человек, пересекающий площадь»). Он глубоко задумался, ушёл в себя, он одинок сейчас в окружающей его праздной толпе — но не жалость, а глубокое уважение вызывает это минутное одиночество.
Искусство прошлого и настоящего накопило немалый опыт в изображении страданий, обездоленности и угнетенности простого человека в бездушном мире наживы. Заслуга Ренато Гуттузо, художника-коммуниста, в том, что последовательно и убежденно показывает своих героев людьми сильными и цельными, достойными быть хозяевами жизни.
Ренато Гуттузо умеет оставаться верным своему герою и тогда, когда не изображает его непосредственно. Трогательна до умиления «Девочка с мороженым». «Ну, до чего же ты милая!» — так хочется воскликнуть перед этой картиной.
Но и за этой розовощекой большеголовой девчонкой угадывается всё тот же мир. Чувствуешь, знаешь безошибочно, какая редкость дешёвое розовое лакомство для неё, живущей, может быть, на той же самой улице, где грустит, коротая возле чужого патефона своё одинокое воскресенье, калабриец Рокко («Воскресный день калабрийского рабочего в Риме»).
А вот работа совсем, казалось бы, нейтрального жанра: натюрморт. Но не пышные плоды садов, специально ради которых ездили в свое время в Италию художники многих стран вдохновили Гуттузо, а будничный «картофель в желтой бумаге» — повседневная пища тружеников.
Он прекрасен этот картофель, ибо он — жизнь. Вспоминаются строки раннего Тихонова:
Сегодня, солёной тоской одержимый,
Друг, не хочу я любимцев садов.
Поищи-ка ты в печке, ослепшей от дыма,
Крепких и чёрных простых плодов…
Мы тоже вскормлены этой картошкой. Мы тоже за многое благодарны ей. И поэтому так теплеет в груди, когда мы видим картофель в жёлтой бумаге, на которую пали лучи солнца.
Споры о творческом почерке художника
«Вероятно, в каких-то случаях можно не соглашаться с манерой письма…» Да, творческий «почерк» Гуттузо вызывает иногда горячие споры. Но, право же, глядя на его полотна, не думаешь ни о каких «измах», кроме реализма. Приходят на память оброненные кем-то слова, что искусство — наука точная. Точность — вот что больше всего потрясает в творческой манере Гуттузо. Да, в глазах калабрийца, слушающего патефон, не «прописана» каждая жилка — но с какой же «снайперской» точностью нужно было положить эти несколько мазков, чтобы зрителю, впервые, еще через дверь из соседнего зала увидавшему картину, сразу передалось душевное состояние и характер героя: его одиночество — и, вместе с тем, внутренняя сила, ограниченность (пока что!) его духовного мира — и, вместе с тем, безграничные возможности, скрытые в нём!
С какой точностью, приходящей лишь как итог огромного творческого и душевного опыта, нужно было нанести на холст несколько (буквально!) штрихов, чтобы «Поющая Интернационал» девушка из предместья с некрасивым и ожесточенным лицом действительно запела, став воплощением высшей красоты! И как обидно бывает, если нет-нет, да и пожмет плечами перед такой картиной иной зритель (к счастью, подобных зрителей были буквально единицы на выставке Гуттузо).
Но, пожалуй, даже самые закоренелые скептики замолкали возле картины «Смерть рабочего». Предельно проста цветовая гамма этой картины: белые простыни и подушки, землистый цвет полузакрытого повязкой лица и лежащей на простыне руки, серо-стальной фон, с которым почти сливается спинка кровати. И — красное знамя, бережно прислонённое в углу…
Ничего лишнего, всё просто и величественно. Человек пал в борьбе, но остались те, кто поставил знамя возле его смертного ложа, те, кто завтра поднимут это знамя над новыми баррикадами, над колоннами новых манифестаций…
А ведь, наверное, была и неприглядна и жалка нищенская больничная палата, где умирал рабочий. И только очень большому художнику, человеку огромного гражданского темперамента, дано, ничего не приукрасив, передать величие этой смерти!
О Гуттузо можно говорить ещё много.
Вызывающая большие раздумья о судьбе молодого поколения на Западе картина «Буги-вуги в Риме», портрет палача Алжира — французского генерала Массю, который предстает перед нами, как чудовищный паяц на кровавой арене войны, графический лист, посвященный памяти Патриса Лумумбы, портрет знаменитой киноактрисы Анны Маньяни, наконец, прекрасный «Автопортрет» — всё это произведения глубоких мыслей, сильных чувств.
…Его называют «товарищ». К нему обращаются порой просто: «Товарищ Ренато». Какое всё-таки это замечательное слово — «товарищ!»